Курс лекций Михаила Бударагина Литература не из учебника

Михаил Бударагин

Это прошедшее мероприятие

Вы не можете на него записаться

liter

Школа учит нас тому, что литература – это мертвый груз, чемодан без ручки, который нести трудно, а не нести нельзя. Вот и тащим. Но большая литература нужна не для «культурного багажа», а для того, чтобы находить в ней ответы на самые актуальные вопросы дня сегодняшнего. Именно этим мы и будем заниматься: искать в наших сундуках и чемоданах все то, что в них было когда-то спрятано именно для нас.

Лектор:

Михаил Бударагин, журналист, филолог, преподаватель.

Стоимость:

Стоимость посещения 1 лекции — 400р.
Студентам и школьникам — скидка 50% (при предъявлении школьной карты или студенческого билета)
На курс лекций действуют стандартные абонементы Пунктума

«Отцы и дети» Ивана Тургенева. Как воспитать человека, за которого не стыдно.

Самый известный роман Ивана Тургенева – это почти прямое руководство для родителей, воспитывающих юношей, обдумывающих житье. А самим юношам он поможет понять, что же не так с этими взрослыми. Всем будет полезно: отношения поколений не слишком изменились за столько-то лет – у каждого всегда другой виноват. Избежать этой вины – пожалуй, главное, что можно вынести из «Отцов и детей».

«Капитанская дочка» Александра Пушкина. Уроки настоящего ватника.

Пушкин, бывший и поэтом гражданского протеста, и сторонником государственности, оставил уникальный учебник о том, как быть настоящим патриотом. Что делать, если власть тебе не очень нравится, но и в революционеры не хочется? Куда податься? Можно ли вообще убежать от политики и чем это грозит?

«Обломов» Ивана Гончарова. Как в России справляться с кризисом среднего возраста

На самом деле «Обломов» – это, конечно, книга о настоящем мужчине. Просто у него еще не было «Волги», гаража и хорошей компании. Но все приметы кризиса среднего возраста – вот они. Что делать нашей доброй коллективной Ольге со всем этим несчастьем? Как привлечь, удержать, накормить и остаться счастливой?

«Бесы» Федора Достоевского. Русская революция, инструкция, подводные камни.

Достоевский первым увидел всполохи нового мира, XX века и оставил подробное описание того, как раздувать пусть не мировой, но все-таки пожар. Все рецепты актуальны и по сей день: немного зла, много отчаянья и щепотку интеллигенции.

«Палата № 6» Антона Чехова. Попробуем быть хорошими людьми и не сойти с ума.

Проблематика главных текстов Чехова проста: представьте, что вы сидите в офисе, потом идете пить пиво, и жизнь ваша вам надоела, как кислый крыжовник. А ведь вы еще ого-го, вы еще могли бы, да сил нет, жить неохота. Мотивация по-чеховски – что это такое и помогает ли она?

«Воскресенье» Льва Толстого. Русская контрреволюция. Как победить Бэтмена в неравном бою?

«Воскресенье» мало кто всерьез читал, это уже поздний Толстой, вечно живой пенсионер. Между тем, страна и мир стоят на пороге великих перемен, и Лев Николаевич теперь – вовсе не бунтарь, а главный консерватор, пусть и довольно буйный. Последний роман главного русского классика – готовый учебник о том, как не поменять в жизни почти ничего и навсегда проснуться другим человеком.

Николай Гоголь. Мертвые души. Где искать живые души?

Представим страну, где главным текстом стали бы «Выбранные места из переписки с друзьями», пусть будет альтернативная история в жанре православного дизельпанка. Что стало бы с этой страной в 1917-м году? Как она обустроилась бы бушующем XX веке, если бы Николай Гоголь дописал три тома «Мертвых душ»?

Александр Островский. Гроза. Прыгай, Катя, прыгай!

Права женщин на труд и голосование за кандидатов от партии у нас обеспечены, а права на счастье и покой — не очень. И как теперь с этим жить? Драма Островского посвящена вовсе не «лучу света» и даже не «темному царству», а главной драме нашей всеобщей эмансипации.

Максим Горький. На дне. Что нам делать со всей нашей жалостью?

Вам жалко кошечек, собачек, бездомных? А себя вам жалко? А что вы делаете с этим? Скандальная пьеса Максима Горького – как раз о том, куда приводят мечты и сентиментальность, если вы живете в обществе развитого капитализма.

Леонид Андреев. Иуда Искариот. В какого Христа мы веруем?

Количество прихожан в церкви сегодня куда меньше, чем количество верующих, и это – очень наш, русский, парадокс: вера, густо замешанная на язычестве, йоге и гороскопах. Самый страшный текст Леонида Андреевна рассказывает о том, как выйти из этого тупика.

Михаил Салтыков-Щедрин. История одного города. Почему нас не возьмут в Европу?

Салтыков-Щедрин очень смешно написал о том, как у нас тут все устроено, но его производственный роман читают в школе, когда еще и деньги-то дают родители. Попробуем посмотреть взрослым взглядом на текст, который лучше иных объясняет наше коренное отличие от так называемого «просвещенного человечества».

Николай Некрасов. Кому на Руси жить хорошо? А кому плохо?

Школьная поэма о крестьянах трудно читается в современной России, где никак крестьян давно нет. Но великий текст Некрасова — не о пахарях, а о тех, у кого остаются вопросы к неизбывной русской жизни. В ней всем живется хорошо, и это очень плохо.

Александр Пушкин. Маленькие трагедии. Убей в себе Моцарта.

Самые сложные тексты Пушкина проходят так рано, что от них не остается вообще ничего. Даже «Евгению Онегину» повезло больше. «Маленькие трагедии» – великие зарисовки о взрослых людях и взрослых проблемах: деньги, зависть, страсть, смерть – обо всем этом и пойдет речь в лекции.

Иосиф Бродский. «Полторы комнаты». Кому принадлежит главный русский поэт?

Ключевой литературный спор современности – о том, чей он — Иосиф Бродский, наш или не наш? Неожиданно поэт в России снова стал больше, чем поэтом, символом, знаменем, предметом полемики. На чью сторону встать? Как читать Бродского правильно? О чем он и чей он?

Александр Грибоедов. «Горе от ума». Как перестать быть таким серьезным?

Самая известная русская драма, написанная до Пушкина, до сих пор кажется очень актуальной. Но Чацкий не виноват в том, что с ним и с нами до сих пор происходит. Что это за горе такое — от ума и почему ничего плохого в этом нет? И, кстати, можно ли быть Молчалиным и не стесняться этого?

Александр Островский. «Бесприданница». Что делать, если ты, как писал Радзинский, «стоишь у ресторана»?

Вторая после «Грозы» по известности, пьеса Осторовского читается на одном дыхании и сегодня. Неравный брак, судьба женщины, невозможность объяснить, зачем мы любим и при чем тут вообще брак — обо всем этом и через столетие можно будет говорить так, чтобы быть услышанным.

Федор Достоевский. «Идиот» и другие идиоты. Как быть с ненормальными?

«Идиот» — очень предсказуемый роман о том, как трудно быть Христом в империи XIX века. Все в этом тексте в общих чертах понятно, кроме одного: что такое «норма» сегодня и что делать, если «идиот» — это ты? Со времен князя Мышкина изменилось многое, но главное осталось таким же.

Иван Бунин. «Темные аллеи»

Главная русская книга о любви написана так, чтобы все самое ценное было очень трудно найти. Россыпь рассказов о встречах и разлуках, бегстве и возвращении, тайне и простоте — с чего начать и как сделать так, чтобы все закончилось хорошо, даже если кажется, что финал может быть только темным, тяжелым, бунинским?

Шесть поэтов осени. Зачем нам стихи в 2015 году?

В России, как ни странно это прозвучит, есть поэты, которых еще не включили в школьные учебники. Просто они живые, ходят по тем же улицам, что и мы. И пишут о том, о чем каждый думает этой осенью. Кто они? Откуда? Кого из тех, кто станет нашей классикой, стоит прочесть уже сейчас?

Федор Сологуб. «Мелкий бес». Как вернуть в школу учителя?

Один из последних романов XIX века, один из лучших образцов прозы символизма сегодня читается как пересказ блога об учителях. Система образования, а вовсе не Ардальон Передонов — главный герой романа Федора Сологуба. Что делать сегодня, когда, кажется, что надежды на возвращение учителя уже нет?

Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита». Можно ли верить Воланду?

Проблема одного из самых известных романов XX века состоит в том, что все в нем не очень убедительно, все слишком нарочито, все так, как и должно быть. Почему Булгаков, блестящий рассказчик и отличный драматург, взялся за историю Воланда и что на самом деле написано в этой книге?

Евгений Замятин, «Мы». Каков он — тоталитарный человек?

Антиутопия — специальный жанр, который родился под грохот пушек Первой Мировой, и прекрасно себя чувствует до сих пор. Иногда кажется, что все они — об одном и том же, но на самом деле — пусть немного, но о разном. О чем получилось рассказать у Евгения Замятина и зачем это читать сегодня?

Александр Блок, «Двенадцать». Куда идут революционные матросы?

Поэма Блока – переломный для русской литературы эпизод: здесь заканчивается старый мир, а новый еще не начат. И речь, конечно, уже не только об изящной словесности. Речь о том, что рано или поздно ждет нас всех. Так куда же они уходят?

Владимир Маяковский. Как писать о любви и советской власти?

Огромный, земшарный, громогласный Владимир Маяковский – один из самых тонких и умных любовных лириков, заброшенный в эпоху, когда нельзя было писать о чувствах. Почему стихи о флейте, красном паспорте и опожаренном песке и сегодня звучат так, как будто их писал наш современник?

Илья Ильф и Евгений Петров. «12 стульев». А если бы Остап нашел то, что искал?

Две экранизации сделали Остапа Бендера таким близким, как будто он сто лет был нашим соседом по лестничной клетке. Но сын турецкоподанного – герой совсем иного романа, фигура пушкинского масштаба. Почему мы любим этого жулика, совсем его не понимая и страстно не желая понять?

Владимир Дудинцев, «Белые одежды». Почему навсегда потерян космос и что потеряно вместе с ним?

Странный на первый взгляд текст об ученых, занимающихся скучным растениеводством и прикладной наукой, на поверку оказывается интригующим детективом, посвященным судьбе советской науки в частности и науки как таковой в целом. Что скрыто за всей этой возней с клубнями картофеля?

Юлиан Семенов. «Семнадцать мгновений весны». Кто такой Штирлиц?

Один из самых известных советских сериалов имел блистательную литературную основу: роман Юлиана Семенова не сводится к фильму, потому что вся серия о советском разведчике Максиме Исаеве – отдельный феномен. Что скрывает непроницаемый Штирлиц? Почему он все еще с нами?

Владимир Набоков. Лолита. Что делать, если ты уже не Ло?

Переоценить влияние «Лолиты» трудно. Еще труднее увидеть в пошлой истории о старом сластолюбце – не трагедию и не комедию, не порнографию и не мораль, а начало большого этапа в общественном развитии. Куда привела западный мир «Лолита» и почему от этого текста так трудно отказаться?

Аркадий и Борис Стругацкие. Град обреченный. Обречен ли наш град?

Весь XX век над человеком ставились – и всегда безуспешно – самые изощренные эксперименты. Роман братьев Стругацких посвящен анализу самой механики экспериментирования – в настоящем, прошлом и будущем. Именно из этого текста можно узнать о том, какие именно опыты на нас поставят уже завтра.

===