Кирилл Горячок
В начале 20-х годов, с появлением самого понятия «советское кино», Дзига Вертов и Сергей Эйзенштейн встали по разные стороны в извечном споре между документальным и художественным в кинематографе.
Дзига Вертов, начиная свой творческий путь с монтажа и съемки хроникальных киножурналов, довольно быстро убедился, что верный путь для агитации неграмотного населения за советскую власть — это так называемая жизнь врасплох, подлинная реальность, воплощенная на экране.
Раннее советское кино целиком основывалось на дореволюционном опыте. Документальное кино для Дзиги Вертова было первейшим средством для свержения прошлого, новым киноязыком, который, следуя заветам Ленина, должен построить советского человека будущего. Монтаж отдельных фрагментов жизни обязан донести до зрителя авторскую идею или, как говорил сам Вертов, «коммунистическую расшифровку реальности».
Сергей Эйзенштейн начал свой путь в кино с театра. Его знаменитая статья «Монтаж аттракционов», написанная к постановке пьесы Островского, прямо утверждает, что построить хороший спектакль — это построить крепкую цирковую программу. Свою первую картину «Стачка» Эйзенштейн задумывал как огромную театральную реконструкцию исторических событий, где в главной роли выступят массы.
Кино, по Эйзенштейну, должно быть насыщено эмоциональностью. Это достигается путем монтажа, «перепахивающего психику зрителя», с его помощью автор врывается и мятежно преобразует реальность.
Выходит, что основное различие между Вертовым и Эйзенштейном заключается в подходах к реализации их искусства. И хотя документальное и художественное постоянно синтезировалось в их творчестве, они оставались непримиримыми соперниками вплоть до 30-х годов, покуда в теоретический спор не вмешались «сверху».
Добавить комментарий