Кирилл Горячок
Александр Миндадзе – культовая фигура нашего кино, один из лучших современных сценаристов, относительно недавно он взялся за режиссерское ремесло. «Милый Ханс, дорогой Петр», третья полнометражная картина режиссера, вызвал широкий резонанс среди зрителей и критиков, а министерство культуры вовсе отказало ему в прокате. Все потому, что Миндадзе ставит весьма неуютные вопросы и решает их в очень нетрадиционной форме.
В «Милом Хансе…» действие происходит в предвоенное время. Бригада немецких инженеров командирована на советский стекловаренный завод, где по вине Ханса случается авария, уносящая жизнь нескольких советских рабочих. На этом фабула фильма оканчивается. Действие же продолжается в длинных малосодержательных сценах, передающих предчувствие неизбежности.
Ханс предстает зрителю не имеющим стержня и характера человеком. Он один не спорит, но и не открывается коллегам. «Я знаю, что я делаю, – говорит он, – то, что мне скажут». Но никто не говорит. Однако что-то продолжает руководить им, тянуть к насилию и жестокости, вследствие чего он совершает преступление. Он с удивлением оглядывает погибших – плод совершенного им безумства. Как и слуга из одноименного фильма Абдрашитова (сценарий Миндадзе), Ханс совершает то, что ему говорят, продолжая верить в собственную независимость.
Рядом с Хансом работают Петр и его жена. Они напоминают Хансу семью, оставленную им в Германии, на миг он жаждет вернуться к прежней жизни. Прошлое же теперь недостижимо и, соскакивая с уходящего фургона Петра и его семьи, Ханс расписывается в полном понимании ситуации. Он сознает скорую гибель всего, его преступление вписывается в саму судьбу, неумолимо ведущую к войне и смерти.
Провидение уводит Ханса, ставит ровно на необходимое место. Молодой инженер не способен на самостоятельные действия, даже обладание женщиной лишь вплетено в течение его жизни, кончающейся триумфом насилия. Последняя возможность взять на себя ответственность за свои поступки – самоубийство, к коему прибегает другой немецкий инженер, не желающий маршировать в ряд со своей нацией.
Идентифицировав себя как слугу надвигающихся катастроф, Ханс обретает уверенность в себе и форму лейтенанта войск СС. Он возвращается на стекловаренный завод, где когда-то варилось стекло его судьбы, нынче служащее во благо немецкой армии – жестокий образ жизни и смерти, медленно варящихся в котле богов.
Миндадзе по-прежнему старается разрешить в себе ключевые вопросы человеческого существования. Со времен работы с Абдрашитовым тема власти и свободы воли одинокого человека приобрела у него более пессимистический окрас. Предчувствие надвигающейся трагедии, живущей в каждом из нас, делает Миндадзе если не пророком, то хирургом, ставящим роковой диагноз, от которого никуда не деться. Это объясняет категорическое противление большинства зрителей этой картине: она заставляет обратиться к самим себе.
Финальная сцена фильма ставит зрителя в особенно неуютное положение. В немой сцене бритья сплетаются чувства крови и вожделения, мы ощущаем их сильнее, чем Ханс предчувствует войну на протяжении всей картины. Экран наполняется темнотой, и зло становится непреодолимым фактом для каждого его свидетеля. Тяжесть грядущего, мастерски переданная Миндадзе, остается с нами и теперь.
Добавить комментарий